Григорий Горин - Кин IV
Кепка. Конечно, «не быть»!
Кин. Умница! Дружище, ты следуешь законам здравого смысла. Но второй вопрос: как это сделать? Вот, скажем: ты кто? Человек в кепке! Прикажи тебе ее снять, и ты станешь – человек без кепки. Логично? Но, с другой стороны, судя по выражению, ты – порядочный остолоп. И хоть сто раз прикажи тебе не быть остолопом, у тебя вряд ли что получится! Только не обижайся, дружище, ведь я говорю и о себе. Актерство из того же ряда свойств, что и глупость. Просто это привлекательная глупость, она позволяет окружающим почувствовать себя умней… Актерство – не плащ, не шпага, не цилиндр… Его нельзя снять в костюмерной. На сцене я актер, иду по улице – все шепчут: «вот идет актер», выпил, уснул, и снова глазеют: смотрите, актер! Как он постарел, бедняжка!! Как же мне выпрыгнуть из самого себя?! Разве что умереть?
Мьюил (с усмешкой). Если нет другого способа, то придется…
Кин. О нет, милорд! И это не выход. И на мертвого на меня соберется огромная толпа. И потом, после смерти, я не исчезну, а перейду в театр теней и начну появляться на сценах всего мира… И не будет этому конца! Так и передайте его величеству! Не он мне приказывал стать актером, не ему дано запрещать. Ибо мой главный зритель там, на небесах. Я думаю, Он и сейчас занял место в своей ложе и с улыбкой наблюдает за мной… И для Него я буду лицедействовать, петь и плясать, пока хватит сил… (Запел.)
Хоть годы меня уложили в постель, –Лей ливень всю ночь напролет!Из старого дурня не выбьете хмель,А дождь себе льет и льет!Неожиданно полил дождь. Зрители испуганно стали раскрывать зонты.Видите, какую декорацию Он построил? Пусть король попробует сломать…Дождь усиливается. Публика испуганно разбегается.(Поет, обращаясь к небесам.)Пусть мир существует Бог весть как давно, –Чтоб дождь его мог поливать.Не все ли равно? Представленье дано. И завтра начнется опять!
(Танцует под дождем.)
Вбегает испуганный Соломон.
Соломон (останавливая Кина). Сэр, успокойтесь… Нас ждет кэб. Все разошлись.
Кин (оглядываясь). Не все… Соломон. Еще не все. Значит, надо работать…
Злись, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!Потоки, ураганы, затопитеВсе колокольни, флюгеры залейте!Разящий гром, расплющи шар земной!Шут, с ума схожу я!(Обнял Соломона.)Пойдем, дружок! Здесь холодно тебеИ я озяб…
Уходят.
Затемнение
Картина седьмая
Королевские покои в Букингемском дворце. Появляется Соломон. На нем – красный костюм королевского гвардейца. В руках – медвежья шапка, папка с пьесой.
Соломон (читает ремарку). «Картина седьмая. Королевские покои в Букингемском дворце. Дверь спальни охраняет гвардеец». (Надевает шапку, застывает недвижим.)
Появляется Доктор, подходит к двери спальной, прислушивается.
Доктор (Соломону). Еще не готово? Его величество не подавал никаких сигналов?
Соломон недвижим.
Странно. Пора бы…
Из-за двери слышен звук колокольчика. Доктор исчезает за дверью и через секунду появляется с ночным горшком. Открывает крышку, изучает содержимое. В этот момент в дверях спальни появляется Король. Он – в халате, накинутом на ночную рубашку, в колпаке, босой. Выглядит довольно беспомощно.
Король. Ну, что доктор?
Доктор (поспешно захлопнул крышку). Зачем вы встали, ваше величество?
Король. Я первым задал вопрос. Ну, что? Дело – дерьмо?
Доктор (смутившись). В каком-то смысле… Вам нельзя отказать в остроумии, ваше величество. Я должен передать это в лабораторию… Визуально – не так плохо.
Король. Только не надо утешать меня, доктор. Я не такого самомнения, чтобы думать, будто все, что исходит от меня, – совершенство… как называется эта болезнь?
Доктор. «Улькус колонус», ваше величество.
Король. А по-английски?
Доктор. Язвенный колит.
Король. Какое унижение: английский король, потомок славных рыцарей, находивших смерть в битвах и турнирах, вынужден будет умереть, корчась на ночном горшке…
Доктор. Уверяю вас, ваше величество, подобные опасения напрасны. Но необходим строгий постельный режим, строгая диета, отказ от вина… – и ваша жизнь в безопасности.
Король (печально). Это уже будет не жизнь, доктор… Господи, за что же такая напасть? У нас в роду этого не было. Были какие-то благородные болезни: гемофилия, подагра… Брат скончался от помутнения рассудка. Конечно, шизофрения тоже не подарок, но все-таки не «улькус колонус». Сколько я протяну?
Доктор. Ваше величество, медицина не занимается гаданиями… Мы сделаем все, что в наших силах.
Король. Сообщите мне, доктор. Я должен сделать кое-какие распоряжения…
Доктор. Слушаюсь. (Делает попытку уйти.)
Король. Подождите. Мне сказали, вы видели Кина?
Доктор. Буквально несколько дней назад.
Король. Мне сказали, он болен?
Доктор. Болен беспробудным пьянством.
Король. Счастливец! А правда ли, что во время исполнения монолога Лира пошел дождь?
Доктор. И даже гремел гром… Удивительное совпадение.
Король (задумчиво). Удивительно… С ним всегда происходят удивительные вещи…
Доктор. Я могу удалиться, ваше величество?
Король. Да. Там в приемной – лорд Мьюил. Скажите, что я хочу видеть его.
Доктор. Ваше величество, совет докторов настаивает на строгом режиме…
Король (перебивая). Послушайте, доктор, в этом дворце достаточно церемониймейстеров. Каждый мой шаг расписан! Разрешите уж королю хоть болеть по собственному усмотрению… Ступайте!
Доктор. Слушаюсь. (Поклон, удаляется.)
Король (задумчиво ходит взад-вперед, потом подходит к окну, трагически произносит). «Злись, ветер, дуй, пока не лопнут щеки! Разящий гром, расплющи шар земной…» (Прислушивается, печально вздыхает, подходит к Соломону, застывшему в образе Гвардейца.) Ну, что, дружище? Стоишь? Потеешь под своей медвежьей шапкой? Как сто лет назад… Вечный сторож генеалогического древа королей… На твоих глазах будут отсыхать его слабые веточки, произрастать новые, а ты будешь стоять и стоять!! И все же, думаю, ты не изваяние, а живой человек и подчиняешься не только уставу, но и здравому смыслу? Можешь ли ты исполнить последнюю волю короля? (Приподнимает шапку, шепчет что-то на ухо Соломону.) Очень прошу, друг мой…
Соломон круто поворачивается и уходит, чеканя шаг. Вбегает взволнованный Мьюил.
Мьюил. Ваше величество, это – безрассудство! Вам запрещено вставать…(Оглядывается.) Где караульный?
Король. Отослал его за священником. Я почувствовал необходимость исповедоваться.
Мьюил. В таком случае я должен пригласить архиепископа Кантерберийского.
Король. Этого старого сморчка? Он ничего не слышит! Я не намерен, облегчая свою душу, орать ему на ухо.
Мьюил. Но есть правила, ваше величество!
Король (строго). Послушайте, милорд, десять лет я – король Англии, и все десять лет я живу по строгому распорядку… За меня решают, в чем мне появляться к завтраку, как принимать послов, в каком экипаже въезжать в Сити. Но исповедь – это интимный разговор с Богом. Я решил: пусть Господь сам выберет себе посредника! Караульный приведет первого встречного священнослужителя, которого встретит у дворца.
Мьюил. Первого встречного?! Невообразимо! Извините, ваше величество, но мне кажется, что столь экстравагантная выходка не очень уместна в вашем положении.
Король (печально). Что вы знаете о моем положении, милорд? Вы намного старше, но – бодры. И, как говорится, дай вам Бог еще сто лет! А у меня – слишком мало времени… (Застонал, схватился за живот.)
Мьюил. Вам необходимо лечь.
Король (превозмогая боль). К черту! Сядем! (Садится в кресло.) И не отвлекайте меня мелочами… Я уверен, что вы там, в палате лордов, знаете о моем здоровье больше, чем я сам. Поэтому наверняка уже продумали все подробности… исхода. Как заинтересованное лицо я бы тоже хотел о них кое-что знать…
Мьюил. Трудно вести этот разговор, ваше величество.
